Владислав Иноземцев: "Деньги на войну есть"

Экономисты центра CASE предрекают России 10 лет застоя. Экономика не рухнет под грузом войны, но будет стагнировать. Просуществует ли путинский режим до 2036 года, срока, отпущенного ему по конституции? Продлится ли война эти 10 лет? И что может быть с миром к 203-му?

На эти вопросы отвечает гость программы "Археология" экономист Владислав Иноземцев.

Доклад под названием "Наследие диктатора. Застой" составили Сергей Алексашенко, Владислав Иноземцев и Дмитрий Некрасов. Эти экономисты говорят, что Россию ждет как минимум 10 лет застоя, то есть до 2036 года. Фактически это конституционный срок, отмеренный Путину.

Сергей Медведев: Война может продлиться ещё 10 лет?

Владислав Иноземцев: Я думаю, нет. Мы втроём согласны, что экономика пришла в застой. Но относительно длины перспективы были разногласия. Я бы предпочел увидеть прогноз где-то на 5 лет, 10 лет - очень долго. Но идея была подчеркнуть, что основные развилки пройдены, и на 5-10 лет общая динамика будет похожей. Не существует сейчас серьезных факторов, которые могли бы развернуть российскую экономику (говорю только об экономике) либо в сторону страшного обвала, либо в сторону возвращения значительного роста. Это наша главная позиция. Насколько она позволяет говорить о перспективе конституционного срока, отдельный разговор. Но основная идея такая. Источники роста исчерпаны, причин для краха тоже нет.

Сергей Медведев: 2025 год был годом больших надежд, особенно в Европе. Возлагали на Трампа какие-то ожидания. По итогам года, собственно, всё возвращается на круги своя. Можно ли сказать, что мы не видим края войны?

Владислав Иноземцев: Я очень осторожен в таких прогнозах.

Владислав Иноземцев

Две недели назад меня спросили в другом интервью, кончится ли война в следующем году. Думаю, ближайшие 12 месяцев - вряд ли. Я не могу сказать, что будет, с точки зрения политических решений, это слишком рискованный прогноз. Когда Трамп был избран, но не пришел ещё в Белый дом, в декабре прошлого года, у меня была большая статья на портале "Делфи" относительно Трампа. Мои ожидания были совершенно противоположны тому, что, как вы говорите, считало большинство. Я полагал, что Трамп попытается добиться мира, но у него это не получится, по итогу он просто сольется. Либо же, в качестве альтернативы, попытается добиться мира, обеспечить подписание какого-то рамочного соглашения, присвоить лавры победителя, после чего соглашение будет нарушено, и к этому моменту он уже будет далеко в своих мыслях и планах, в других частях мира.

Сергей Медведев: Примерно то же самое, что в Газе?

Владислав Иноземцев: Я сравниваю это с Киссинджером и Парижем 1973 года. То есть, когда заключается межвьетнамское соглашение, человек получает Нобелевскую премию. А через два года режим в Сайгоне сносят. Пока это отличается, но то, что Трампу не удастся решить эту проблему, для меня было очевидным. Трамп не понимал глубины безумия российской стороны. К Трампу можно по-разному относиться, но в какой-то своей ипостаси он человек глубоко рациональный. Он хочет мира не потому, что у него есть какой-то план, он хочет его, как условие нормального бизнеса. Трамп бизнесмен, и он предполагает, что гораздо лучше заключать сделки и делать деньги, чем убивать людей. И почему-то он полагает, что все люди должны считать так же. В чем он ошибается? Товарищи из Газы не считают так, и товарищи из Кремля тоже так не считают. Вот, собственно говоря, поэтому все сложно.

Сергей Медведев: Путин считает, что выигрывает сейчас стратегически. Отталкиваясь от вашего заключения, можно сказать, что Россия попала, как шар в лузу, далеко не сдвинется. Война продолжается, ресурсы на её продолжение есть. Путин, возможно, считает, что он "пересидит".

Владислав Иноземцев: Я бы сказал чуть помягче. Начиная с экономики: ресурсы есть. Все говорят сейчас, будет ли рецессия, не будет. Скорее всего, будет. Но при этом падение ВВП на 1-2%, высокая инфляция, снижение реальных доходов - это не катастрофа для такой системы, как путинская Россия. Мы видели ситуацию после аннексии Крыма. С 2014 года до ковида российская экономика не росла фактически. По официальным данным Росстата, реальные доходы населения упали на 9%. То есть, как говорят, "застой" на 9 лет, средний темп роста был 0,6% в год. Из этих 6-7 лет 4 года ВВП падал. Очень похожая картина ожидается в ближайшее время. Роста нет, доходы снижаются, повышаются налоги, бизнес под давлением. Но это не вызывает ни выходов на площадь, ни серьезных региональных протестов, ни серьезного ответа со стороны предпринимателей и крупного бизнеса. Такая устойчивая ситуация. Деньги на войну есть, и они сохранятся. Да, в этом году было серьезное снижение нефтегазовых доходов, это было связано и с падением цен, и с некоторыми (не очень большими) ограничениями экспорта.

При этом внутренние доходы продолжали расти. Путин не финансирует своих солдат долларами, которые получает за экспорт нефти, он собирает их внутри страны. Он может их напечатать, может их привлечь на внутренние рынки. Поэтому финансирование войны сократится в последнюю очередь, и в целом денег, чтобы продолжать в нынешнем темпе, у него достаточно. Теперь к вопросу, как долго он может продолжать, и зачем. Похоже, у него нет абсолютно четкого понимания, что делать дальше, он движется в какой-то мере конъюнктурно, глядя за происходящим. Он хочет, чтобы Запад в той или иной форме признал свое поражение, считает, что у Запада ресурсов всё меньше, и главное, твердости в поддержке Украины. У Украины всё меньше ресурсов, и возможно, твердости в обороне сейчас. В отличие от украинцев и европейцев, у него больше возможностей ждать. Не могу сказать, что у него больше ресурсов для победы. Но возможности ждать у Путина больше.

Сергей Медведев: И маневрировать. В этой войне он всегда делает первый ход, Запад реагирует с опозданием.

Владислав Иноземцев: Начиная с Крыма, Запад только реагировал на то, что делала Москва, никогда не пытался сыграть на опережение. И, по-моему, не собирается.

Сергей Медведев: В докладе вы называете три фактора риска для Путина: нефть, санкции и рост военных расходов. Что из них может быть ограничителем военных усилий Путина?

Владислав Иноземцев: Первые два, вместе взятые. Санкции как таковые, за исключением нефти, уже невозможны. Многие говорят, что санкции ни на что не влияют, добить ими режим невозможно. Скорее всего, это правда. Но меня больше смущает, что из уже введенных санкций многие не работают. Запад в своей парадигме демонстративной помощи Украине вводит все санкции. То есть "мы не можем отправить в Украину войска, но мы, по крайней мере, надавим санкциями". В рамках этой логики Запад скорее добавит новых санкций, чем переинвентаризирует предыдущие. Инвентаризации не было, ни одна страна не наказана серьезным образом за обход санкций, принятый 2-3 года назад.

Можно взять платежи, которые идут через Киргизию, торговлю золотом через Армению. Это все санкционные сферы 6-7 пакетов. Кто сейчас на них смотрит? Но если будут введены серьезные санкции по поводу нефти, удастся ограничить ее закупки со стороны Китая и Индии, и более того, если Трампу удастся надавить на Китай, через несколько дней будет видно, насколько будут серьезные переговоры в Сеуле. Если это получится, это может стать таким гейм-чейнджером. Но опять-таки с некой отсрочкой, от 6 до 12 месяцев, пока это станет серьезным влиянием. Теперь о повышении военных расходов. Летом, когда шли дебаты вокруг Петербургского форума, я высказался, что не жду их увеличения, они вырастут на небольшую величину, типа инфляционную индексацию, но они даже формально чуть-чуть снизились. И это показывает, что война финансово приняла форму затяжной игры. Армия, с учетом удешевления технологий, введения войны дронов вместо войны танков, с учетом определенного повышения уровня боеспособности армии за счет того, что она как-то обучилась.

Сергей Медведев: Расходы сейчас сколько? 6 процентов?

Владислав Иноземцев: Они больше, но там есть одна тонкость, которую я постоянно повторяю западным коллегам. Расходы, если все суммировать, ближе к 8 процентам, официально они в этом году 13.5 триллионов. Думаю, есть небольшая неофициальная часть. Плюс надо добавить выплаты по заключенному контракту, который делают региональные бюджеты.

То есть они где-то ближе к 14.5, если не к 15 триллионам рублей. При ВВП где-то около 200 номинально в этом году. То есть реально выше 7 процентов. Но из этих 7 процентов примерно два, то есть 4 триллиона, это не совсем военные расходы. Это деньги, которые идут в карман военнослужащим за заключение контракта, остаются в семье, либо непосредственно на карточки, в ходе ведения боевых действий. Либо похоронные и компенсация за ранения. То есть реальные потери для народного хозяйства, как сказали бы в советское время, это процентов пять.

Сергей Медведев: Если сравнивать с уровнем военных расходов, допустим, в Израиле?

Владислав Иноземцев: Это отдельная история. Израильские военные расходы на протяжении десятилетий формально были немного большими, чем реальная доля ВВП, раньше у них была большая помощь извне. Что касается воюющих стран, то да, для воюющей страны это незначительный расход. В США в 1942 году доля ВВП, военных расходов ВВП была 43%. А дефицит бюджета 26%.

Сергей Медведев: В Россия сейчас не военная экономика? Есть разночтения.

Владислав Иноземцев: Считаю, что нет. Чтобы страну можно было называть военной экономикой, даже Советский Союз можно вспомнить, надо, чтобы многие отрасли были заточены под военную промышленность. Образование давало бы инженеров для оборонных заводов. Был бы огромный офицерский корпус, постоянно пополняющийся. Целые кластеры были бы выстроены вокруг оборонных отраслей, регионы жили бы за счет этих отраслей. Сейчас такого нет даже на Урале, который до этого года показывал высокие темпы роста. Это отдельные регионы, их 5-6 по всей России. Поэтому я бы пока точно не говорил, тем более, судя по всему, вышли на некое плато. А если так, скорее всего, это не военная экономика.

Сергей Медведев: Представим, что война длится еще 5 лет. Путину придется пойти на более жесткие меры, на национализацию ключевых отраслей, на радикальное повышение налогов. Мы видим, как конфликт на Ближнем Востоке длится 8 лет. Это может быть ближневосточный сценарий?

Владислав Иноземцев: Может. Для ближневосточного сценария, думаю, интенсивность должна понизиться. А что касается возможности такой, то выскажу странную точку зрения. Я бы сказал, что если российская экономика за этот период рухнет, это будет вина исключительно Владимира Владимировича Путина. Вы сказали про повышение налогов, про национализацию, про закручивание гаек.

Ровно всего этого делать не нужно, чтобы продолжать войну еще 5 лет. Потому что экономика и так продуцирует налоги, которые позволяют не полностью финансировать военный бюджет, но создавать дефицит 3-4 триллиона рублей в год, это было в прошлом году. Даже на фоне снижения цен на нефть. Это означает, что на приблизительно таком же уровне, с учетом инфляции, которая повышает доходы, можно поддерживать ситуацию. А что делает Путин? Что нужно было делать, на мой взгляд: допускать бизнес-свободы, продолжать либерализовывать бизнес-среду, удерживая налоги на низком уровне. Если вы не собираете нужное количество налогов, увеличивайте заимствование. Дефицит бюджета этого года будет от 4 до 5 триллионов рублей, или чуть выше. На вкладах населения лежит 61 триллион, это 12 таких дефицитов.

Повысьте чуть-чуть ставку. Да, будет инфляция, но жили и при гораздо более высокой инфляции, она была предсказуема. Пусть будет лучше инвестиционный климат, пусть будет ускоряться потребление. Инфляция не самое большое зло. Когда вы начинаете повышение налогов, то убиваете бизнесы. Они будут либо в тень уходить, либо просто прекращать работу, и вы будете уходить все глубже вниз. Собственно, в начале войны, 22-23 год, экономике, которая столкнулась с совершенно непредсказуемым военным решением, было позволено адаптироваться. Основные меры 22-го года - это либерализация импорта через параллельный импорт. Налоговые каникулы, мораторий на банкротство, разрешение не соблюдать большое количество нормативов банковского финансового сектора. Всё было сделано, чтобы бизнес выжил. Он выжил и три года тащил экономику вверх. После чего Путин вспомнил, что он советский человек, чему его учили и в КГБ. И сказал, да нет, нафиг. У нас есть внутренние враги, которые имеют большие предприятия, давайте их заберём. И пошло-поехало.

Сергей Медведев: Когда политика убьет экономику, возможен коллапс, или точки напряжения?

Владислав Иноземцев: В последний год политика окончательно стала преодолевать экономику. Есть геополитика, решение в Кремле, танки на поле боя, это одна сторона, а экономика обеспечивает условия. Но даже этого не допустили.

Сергей Медведев: Есть ли в России точка слома? Есть ощущение, что общество, и политическая система, и элита, эластичны, принимают любой удар, как болото. Можно ли сломать болото? Есть ли у Путина ограничения по репрессиям, по национализациям, по мобилизации?

Владислав Иноземцев: Это не болото. Наоборот, это все более закостеневающая страна, с очень жестким режимом. И жесткость режима сейчас служит гарантией от такого слома. Допустим, слом мог бы произойти при резком ухудшении экономической ситуации в 90-е, тогда резкое изменение ситуации давало такой back fire, могло привести к изменению политических предпочтений, к требованию смены власти на выборах, к разного рода движениям среди олигархов.

Сейчас это невозможно. Режим нацелен на насилие, не примет никакой попытки скорректировать ситуацию. Путин убежден, что в момент перестройки системы она начнет разрушаться. Точка слома далека на сегодняшний день, от нее Путин будет защищаться любыми путями, вплоть до самого жестокого.

Сергей Медведев: В 22-м году многие предполагали, что война станет шоком, который приведет к обвальным изменениям, особенно, когда Украина показала, что выстоит. На деле же война не сломала, а укрепила Россию, консолидировала режим. Путин, наверное, не считает, что сделал ошибку, всё идет правильно: элита построена, общество заглушено. Война идёт, не по сценарию захвата Киева за три дня, но перекидывается на Запад, который, как Путин считает, разобщён. Есть основания думать, что он опять всех переиграл?

Владислав Иноземцев: Он вряд ли может быть уверен, что выбрал оптимальное решение в феврале 22 года, многое пошло не по его плану. На каждом этапе так называемый его план не срабатывал. И Россия никак не стала прочнее и сильнее за время войны. Режим, может быть, стал консолидированнее и сильнее, получил огромное количество дополнительных возможностей. Общество за год превратилось из полудемократического во вполне авторитарное, править им стало намного легче. Никакой не то что оппозиции, даже разноголосицы мнений, какого-то промедления при принятии путинских решений уже нет.

Вряд ли Путин полностью рад, что пришел в эту точку, но если уже пришел, то выходить из нее он не спешит. Экономически завершение войны может пройти достаточно мягко. После первых звонков Путина и Трампа многие эксперты поспешили заявить, что переход к миру угробит российскую экономику. Я не вижу ни одной причины так считать. Наоборот, возвращение к миру в нынешней ситуации экономику поднимет и даст ей возможность развиваться вполне нормально. Но политически переход к миру крайне сложен. И это для Путина большая проблема.

Сергей Медведев: Можно ли представить сценарий, при котором война, пускай в латентной стадии, продолжается и в 2036 году. Путин в 2036 году будет ещё у власти?

Владислав Иноземцев: Не уверен, что войну можно продолжать так долго, даже в латентном состоянии. Есть психологическая усталость, общество подвергается всё большим испытаниям. Вопрос даже не в том, сколько погибает людей на фронте. У меня есть неприятное для многих рассуждение, что с точки зрения экономики и даже в какой-то мере социума, большинство гибнущих там людей не имеет ценности, если посмотреть на социальный портрет тех, кто идут подписывать контракт. Но возникают новые, сильно раздражающие общество обстоятельства, которые могут остаться надолго. Например, ограничение интернета, проблемы с гражданским транспортом, авиационным, по крайней мере, в европейской части России. Проблема с бензином, и вряд ли украинцы остановятся от бомбардировок нефтеперерабатывающих заводов.

Что-нибудь еще появится, ракеты длинного радиуса действия. Так или иначе, война придет в значительное количество российских регионов. Это будет людей раздражать, на это они точно не подписывались в 22-м году. Продолжать так еще 10 лет? Не думаю, что Кремль согласится так испытывать общество. Кремль четко фиксирует общественное мнение. Он готов его корректировать, он может на что-то не обращать внимания. Но полностью идти против населения он точно не будет. Путин построил свою власть на том, что сам опустился до уровня народа, там и пребывает по многим направлениям. Но отрываться от него и идти против, думаю, он не захочет.

В 2013 году я написал по просьбе французского журнала статью, авторам предлагалось дать некие прогнозы, что будет в России в 2030-м году. Это было ещё до Крыма. Мой прогноз заключался в том, что это будет гибнущая страна, разворованная, население будет терроризировано силовиками, свободы будет очень мало. Границы наполовину закрыты, олигархи разгромлены. Экономика будет снижаться, зависимость от Китая будет полнейшая. И в 30 году российский народ начнет пытаться понять, где же он находится, потому что Путин в прошлом году помер. В должности, естественно. Вот был мой прогноз. С нетерпением жду, что с ним случится.