Виктор Черецкий: Начало процессу положила смерть генерала Франко. Он скончался 20 ноября 1975 года - после 36-летнего пребывания у власти. Необходимость политических реформ сознавали даже в ближнем окружении бывшего правителя, в первую очередь, его приемник на посту главы государства - молодой король Хуан Карлос I. Преобразования нужны были для будущего страны, которая не могла больше жить по средневековым франкистским законам - без партий, без парламентских выборов, без свободы печати, собраний, без прав национальных меньшинств и лишь с убеждением, что кругом враги - некий, по выражению самого Франко, "масонский анархизм". Под ним подразумевалась и западная демократия, и коммунизм советского образца, и собственная, находящаяся в основном в эмиграции, оппозиция.
(Рассказ Виктора Черецкого - во 2 части звукового файла)
Доктор философских наук, в прошлом депутат испанского и европейского парламента Мария Искьердо: Я родилась в Испании, изрядно напоминавшей мрачные сюжеты, которые изображал на своих полотнах наш художник Хосе Гутьеррес-Солана. Темная, отсталая, суеверная, во власти мракобесия страна. Диктатура изолировала нас от внешнего мира. Люди разных поколений устали от франкизма и жаждали свободы. Но никто не знал, как ее добиться, ведь поначалу не было никакого плана, не было "партитуры" перехода к демократии. Так что двигаться к свободе нам пришлось по довольно извилистому пути, преодолевая разного рода препятствия, вызовы, невзгоды. Ситуация порой складывалась такая, что никто не мог предвидеть даже ближайшее будущее. Многие считали, что все изменится лишь к худшему. Но всегда жила надежда, что мы в конце концов вздохнем свободно - станем самими собой.
Виктор Черецкий: Процесс "перехода" возглавил сам король. Идея состояла в том, чтобы провести все необходимые реформы спокойно, мирно, без резких потрясений. Цель - не допустить насилия, не вызвать сопротивления "бункера", как в те времена, проводя параллели с нацистской Германией, называли ортодоксальных сторонников старого режима. Ведь последние занимали практически все ключевые посты в государственном аппарате и особенно в армии. Они вообще не желали ничего менять. Избавиться от этой публики в одночасье не было возможности.
Ну, а левые силы проявляли нетерпение. Свободы им хотелось сразу и навсегда. Они начали устраивать бурные уличные манифестации, на которых доставалось не только "бункеру", но и формирующейся новой системе власти. Нередко протесты оканчивались столкновениями с полицией - среди манифестантов были раненые и убитые.
Особенно усердствовала находившаяся в подполье компартия. Ее активисты требовали немедленного восстановления республики, уничтоженной Франко в ходе гражданской войны второй половины 30-ых годов. В этой ситуации король направил своего приятеля Мануэля Прадо, кстати, потомка Колумба, в Румынию. Дело в том, что ее руководитель - Чаушеску дружил с находившимся в эмиграции главой испанской компартии Сантьяго Каррильо. Король просил передать последнему свою просьбу - набраться терпения, если не хочет, чтобы "бункер" силой задавил все попытки либерализации.
Между тем, монарх назначил летом 76 года нового премьера - Адольфо Суареса, отстранив от этой должности престарелого франкиста Ариаса Наварро.
Вспоминает бывший министр Родольфо Мартин Вилья: Мы в то время еще не являлись демократическим правительством, которое в правовых государствах появляется в результате всеобщих выборов. Премьер-министра, по старой франкистской традиции, назначил сам глава государства. С начала "перехода" ситуация не раз обострялась и выходила из-под контроля: процесс демократизации оказывался под угрозой провала. Но вот наступил особо запомнившийся мне знаменательный день. В комнату заседаний совмина вошел наш премьер Адольфо Суарес. В руках у него был документ, который насчитывал всего три страницы. Это был черновик так называемого Закона политической реформы, содержащий основные положения перехода к демократии. Он определил всю нашу дальнейшую деятельность. С этого времени мы последовательно шли к поставленной цели, хотя нас и упрекали в том, что мы импровизируем - действуем сегодня, не зная, чем займемся завтра.
Виктор Черецкий: Отмечу, что премьер Суарес был, как считается, человеком искренне желающим демократии, несмотря на то, что при Франко занимал ответственные посты. Его Закон политической реформы содержал, в первую очередь, план демонтажа старого режима со всеми его инструментами власти, являвшимися преградой на пути преобразований. Главными из них были: Национальное движение - конгломерат ультраконсервативных франкистских организаций - и Кортесы - подобие парламента, - которые состояли из высших чиновников и представителей того же Национального движения. Они назывались "прокураторами", а не депутатами, и назначались, а не избирались.
Конституции в стране не было. Ее замещали так называемые "Фундаментальные законы режима"
Конституции в стране не было. Ее замещали так называемые "Фундаментальные законы режима". Задача состояла в том, чтобы демонтаж этого режима был произведен в рамках все еще действовавшего старого законодательства. Ведь только такой путь, как считалось, гарантировал в условиях Испании мирный "переход". Представляя свою реформу испанской общественности Адольфо Суарес заявил.
Адольфо Суарес: Я выступаю сегодня, чтобы предложить проект Закона политической реформы. Речь идет о разработанной нашим правительством модели будущего, о том, чтобы народ Испании сделался творцом своей судьбы. Настало время прояснить политическую ситуацию. Испанцам предстоит наделить законными правами - путем голосования - тех, кто станет их представителями в парламенте. Как известно, правительство считает, что только народ является носителем государственного суверенитета. Поэтому необходимо как можно скорее дать ему слово на всеобщих выборах. Люди должны определить курс своей страны в условиях мира, порядка и безопасности. Наше будущее пока не предрешено, поскольку только народ может решить этот вопрос, для чего ему и дается право голоса. Правительство готовит условия, чтобы испанцы свободно изъявили свою волю. Мы готовим механизмы, чтобы гарантировать претворение в жизнь чаяний народа.
Виктор Черецкий: Новый закон предусматривал всеобщие парламентские выборы - открывал путь к созданию правового государства. Подобные выборы не проводились в Испании с 1936 года и, разумеется, были неприемлемы для обитателей "бункера", поскольку являлись для них самым ненавистным проявлением "масонского анархизма".
Тем не менее франкисты-прокураторы в Кортесах дружно проголосовали за новый закон. Почему? Дело в том, что прокураторами являлись в основном высокопоставленные госчиновники. И правительство Суареса им элементарно пригрозило: проголосуете против, ослушаетесь министров - своего начальства - лишитесь постов. Так что реформа была утверждена в рамках старой системы. Франкистские Кортесы, как тогда говорили испанцы, сделали себе харакири.
Между тем, их решение нейтрализовало генералов, приученных подчиняться высшей власти. Кроме того, Суарес лично провел совещание с армейской верхушкой и объяснил необходимость реформ, особо сделав упор на то, что эти реформы всецело поддерживаются главнокомандующим и главой государства - королем Хуаном Карлосом. 15 декабря 1976 года Закон политической реформы был вынесен на всенародный референдум и поддержан подавляющим большинством испанцев.
Виктория Прего, журналист и писатель: Пресса играла важнейшую роль в процессе перехода к демократии. Наши еженедельники постоянно публиковали статьи, в которых объясняли испанцам, что к демократии можно перейти безболезненно, что ничего страшного не произойдет, что мы можем жить как все европейцы. Ведь очень многие опасались, что нам опять навяжут гражданскую войну. Поэтому путь, избранный тогдашним правительством, заслуживает восхищения. Многие удивлялись, как все это ему удавалось делать.
Вместе с тем, меня еще больше восхищал энтузиазм испанцев, с каким они участвовали в процессе демократизации своей страны. Взять хотя бы референдум по Закону о политической реформе. Повсюду выстроились оромные очереди желающих в нем участвовать. Когда я пошла голосовать, помню, что от волнения у меня тряслись колени.
Виктор Черецкий: Тем временем, опасения многих испанцев подтвердились в январе 77 года. Как ультраправым, так и ультралевым процесс "перехода" был явно не по вкусу. Первые желали возвращения к прежним временам, вторые - в лице марксистско-ленинской террористической группировки ГРАПО - жаждали повести страну к "светлому коммунистическому будущему". Любопытно, что свои злодеяния они совершили в один и тот же день. Ультраправые убили в конторе на мадридской улице Аточа пятерых и ранили четверых адвокатов, защищавших профсоюзных активистов.
Ну, а ГРАПО похитило людей, в том числе генерала - председателя Высшего совета военной юстиции. Цель ультра - и правых, и левых - дестабилизировать обстановку, спровоцировать выступление военных, навязать стране новую гражданскую войну, из которой каждая из сторон надеялась выйти победительницей.
Говорит Алехандро Руис-Уэрта, один из адвокатов, раненных в Мадриде: Хочу начать с того, что гибель моих пятерых товарищей и наши ранения не помогли тем, кто рассчитывал разыграть на этом свою политическую карту. Наоборот, эта история послужила консолидации общества. Не помогли экстремистам и другие выходки - типа похищения военных. На похороны наших товарищей в Мадриде собралось более 150 тысяч человек. Испанцы продемонстрировали, что не приемлют конфронтацию, месть и насилие, что они за мир и согласие. Эти трагические события не замедлили, а, наоборот, ускорили процесс преобразований.
Выборы в парламент были назначены на июнь того же 77-го года. Политический процесс "перехода" продолжался - люди голосовали, страна начинала жить по законам демократии. И все это требовало определенных усилий со стороны граждан.
Виктор Черецкий: Между тем, после референдума и назначения выборов власти приступили к демонтажу старых структур. Были распущены франкистские Кортесы, репрессивный орган диктатуры - Трибунал общественного порядка, Национальное движение и так называемые "вертикальные" профсоюзы, то есть объединявшие в одних рядах и работников, и работодателей. Во избежание протестов чиновники из всех этих организаций были трудоустроены с прежней зарплатой.
Перед выборами правительству предстояла еще одна непростая задача - зарегистрировать для участия в них уже нелегально существовавшие партии и допустить создание новых. Особо остро стоял вопрос о компартии. С одной стороны, премьер Суарес понимал, что без легализации влиятельной в то время оппозиционной силы его преобразования не будут восприниматься как полноценные. А с другой, было ясно, что антикоммунистические настроения в стране были очень сильны, особенно в среде военных, не желавших и слышать о допущении коммунистов в политику. В поисках выхода из создавшейся ситуации премьер встретился с лидером компартии Сантьяго Каррильо. Вот что вспоминал в свое время о встрече с Суаресом сам генсек этой партии.
Сантьяго Каррильо: Мы говорили о непростой экономической ситуации в стране, о процессе демократизации Испании, о компартии, о трудностях, с которыми сталкивалось правительство. Суарес предложил, чтобы коммунисты выступили на выборах в качестве независимых кандидатов. Я отказался. Без нашей легализации испанские выборы не будут являться демократическими в глазах Европы. Он, в свою очередь, напомнил мне, что в стране есть влиятельные силы, которые выступают против легализации компартии, потому что до сих пор считают, что она выбирает насилие в качестве средства достижения власти, выступает за свержение монархии и установление тоталитарной диктатуры, представляет чуждые для Испании интересы. Тем не менее, Суарес дал понять, что сделает все возможное для нашей легализации.
Виктор Черецкий: Мне не раз довелось встречаться с Сантьяго Каррильо - и в России, куда он часто приезжал в период горбачевской перестройки, и позднее - в Испании. Об Адольфо Суаресе он говорил всегда с огромной теплотой, называя его и обаятельным человеком, и убежденным демократом, и своим другом. Чтобы не вызывать бурю, компартия была легализована 9 апреля - на страстной неделе, когда многие испанцы находились на пасхальных каникулах и за политическими событиями не следили. Отреагировали разве что военные. Высшее армейское руководство собралось на срочное совещание, чтобы выразить свое неприятие легализации. Над страной нависла угроза переворота.
Легализация компартии вызывала бурную реакцию франкистов
Сантьяго Каррильо: Разрыв с прошлым означал и ликвидацию существовавшей десятилетиями аргументации франкизма - Франко устроил военный переворот и установил диктатуру лишь для того, чтобы спасти страну от страшной опасности - от коммунистов. Легализация компартии перечеркивала подобный тезис и поэтому вызывала бурную реакцию франкистов. Она стала ключевым моментов всего перехода к демократии, а потому и самым сложным. Я прекрасно знал в то время, что не мог публично благодарить Суареса за его столь смелый шаг, поскольку тем самым оказал бы ему медвежью услугу. У него и так было множество проблем с военными. Я знал также, что помочь ему в то время могла разве что моя критика в его адрес.
Виктор Черецкий: Ну, а сам Суарес обратился к Каррильо с просьбой разъяснить по телевидению политику компартии, что тот и сделал. Лидер коммунистов выступил с вполне взвешенной речью, к тому же на фоне флага испанской монархии, украшавшего его кабинет. Он говорил, что признает существующий в Испании строй и короля в качестве главы государства, что выступает за нерушимость государственных границ страны, за мир - не признает никакой формы насилия, никакой диктатуры и всецело поддерживает курс на построение демократического государства западного образца, за соблюдение свобод и прав человека.
Каррильо не кривил душой: к тому времени испанская компартия, вслед за итальянскими и французскими коллегами, приняла доктрину так называемого еврокоммунизма. Она отказалась от революции, от марксизма-ленинизма с его диктатурой пролетариата, давно перестала подчиняться Москве - обязалась придерживаться в своей политической борьбе лишь методов, признанных в правовом государстве. Это выступление Каррильо, а также доклад, представленный юристами о том, что нынешняя компартия не представляет никакой угрозы, несколько успокоили военных, хотя отрицательное отношение к коммунистам и ко всему процессу демократизации в их рядах сохранялось еще долго. Перед выборами премьер Адольфо Суарес подвел итог проделанной работы.
Адольфо Суарес: Я полагаю, что мы пришли к голосованию не с пустыми руками. Мы обещали вернуть суверенные права народу Испании и теперь он может ими пользоваться. Мы обещали нормализовать нашу политическую жизнь, совершить переход к демократии в условиях мира и законности - и думаю, что нам это удалось. Мы обещали, что все политические силы получат право участвовать в выборах - добиваться депутатских мест и они это право получили. Я думаю, что политическая структура Испании уже существует и на ее основе мы можем приступить к дальнейшим реформам. Они коснутся экономики, социальной и культурной жизни. Эта страна нуждается в подобных реформах.
Я призываю предпринимать усилия, трудиться, чтобы сделать Испанию лучше. Нас ждут непростые времена, но мы их преодолеем. Этому будет способствовать уже достигнутая стабильность, продуманность решений и диалог со всеми политическими группами и партиями. Считаю, что мы способны окончательно и бесповоротно консолидировать нашу монархию и дать ответ на все вопросы, которые перед нами ставятся. Это наше будущее, наши новые горизонты.
Это положение закона, названное "пактом забвения", вполне вписывалось в рамки политики национального примирения
Виктор Черецкий: Победителем на выборах, перед которыми были легализованы 78 партий разного толка, стал Суарес со своей партией Демократический и социальный центр. Первым законом, принятым новым парламентом, стал Закон об амнистии. Правда, большинство политических заключенных франкизма были освобождены еще летом 76-го года. Ну, а новый закон коснулся тех, кто совершил кровавые преступления, включая боевиков баскской группировки ЭТА. Закон брал под защиту не только антифранкистов, но и деятелей бывшего режима, в основном военных и сотрудников органов правопорядка, которые в условиях демократии могли быть обвинены в преступлениях против человечности, совершенных в период диктатуры. Это положение закона, названное "пактом забвения", вполне вписывалось в рамки политики национального примирения, проводимой правительством. В декабре 1978 года в стране прошел референдум и была принята конституция, ранее одобренная парламентом. О ее значении говорит нынешний король Испании - сын Хуана Карлоса - Филипп VI.
Филипп VI: Конституция явилась всеобъемлющим соглашением между испанцами о примирении и согласии, о демократии и свободе. Она нас объединила. Таким образом, ее принятие завершило самый успешный с точки зрения политики этап в жизни страны, а именно, переход от диктатуры к демократии. Испанцы выразили волю понимать друг друга, уважать законы и права человека. Тем самым они положили конец нетерпимости и политическим преследованиям. Конституция определила Испанию как социальное государство, правовое и демократическое. Мы встали в один ряд с другими европейскими странами. С ними мы разделили такие ценности, как свобода, справедливость, равенство и политический плюрализм. Сегодня, благодаря основному закону, наша демократия консолидирована. Конституция сказывается и на жизни государства, и на жизнь каждого гражданина. Ведь она - душа нашей демократии.
В феврале 1981 года гвардия организовала мятеж
Виктор Черецкий: Следующей задачей правительства Суареса было предоставление статуса национальных автономий баскскому и каталонскому регионам. Фактически речь шла о включении в процесс демократизации этих двух наиболее промышленно развитых областей страны. Ведь до выполнения своего требования об особом статусе в государстве они смотрели на все преобразования с изрядной долей скепсиса. Автономии обзавелись правом создать свои органы власти - парламент и правительство, которым передавались многие функции центрального руководства. Они получили особое льготное налогообложение и возможность сформировать собственную полицию, что и было реализовано на практике.
Баскский политик Ксавьер Арсальюс: С моей точки зрения, создание баскской автономии, наряду с тем, что происходило в стране в целом, было важнейшим делом. Сам факт того, что две трети басков, то есть всех, за исключением живущих на юге Франции, получили свой парламент, означал, что у нас впервые появился орган, способный озвучить чаяния нашего народа как в Испании, так и во всем мире. Это уже не были хозяйственно-административные органы управления баскской провинцией. Объединившись, мы создали настоящую властную политическую структуру.
Виктор Черецкий: Создание автономий вновь взбудоражило было успокоившихся военных-франкистов. Что это? Начало распада Испании? Не об этом ли предупреждал покойный Франко, с недоверием относившийся к национальным меньшинствам? К тому же баскские террористы продолжали свои кровавые вылазки, требуя независимости. И это тоже вызывало бурную реакцию военных, как и выдвижение правительством на командные должности в армии не связанных с бывшим режимом военных в обход старой франкистской гвардии.
И вот эта гвардия в феврале 1981 года организовала мятеж: жандармы захватили парламент вместе с депутатами и устроили там стрельбу, на улицы некоторых городов мятежники вывели танки.
Подавил вылазку военных король Хуан Карлос.
Журналист и писатель Виктория Прего: 1981-ый год был крайне тревожным для испанцев. Ведь в предыдущий год баскские террористы убили 124 человека, среди которых было много военных и жандармов - они явно хотели спровоцировать хаос в стране. Ну а когда вспыхнул военный мятеж, король лично обзвонил начальников всех военных округов и заявил им, что категорически против этого антиконституционного выступления и приказал немедленно навести порядок. Военные подчинились. Парламент был освобожден, а взбунтовавшиеся танковые части - под Мадридом и в Валенсии - вернулись на свои базы. Так что попытка переворота потерпела крах. Ну, а народ понял, что демократию и свободу надо защищать. И делать это следует постоянно.
Виктор Черецкий: После усмирения генералов и новых парламентских выборов, состоявшихся в 1982 году, к власти пришла Испанская социалистическая рабочая партия. Она продолжила реформы, начатые Адольфо Суаресом. Правда, теперь они коснулись в основном сферы экономики. Речь шла о приватизации огромного и ставшего нерентабельным государственного сектора. Стояла задача и модернизации всей производственной сферы для интеграции Испании в Европейское экономическое сообщество, нынешний Евросоюз. В эту организацию Испания, как демократическое правовое государство, вступила в 1986 году.
